На официальном портале Конституционного Суда Российской Федерации опубликовано очередное определение. На этот раз решался вопрос о конституционности ч.1 ст.119 Уголовного Кодекса Российской Федерации. Николай Васильевич обратился в Конституционный Суд с целью оспорить конституционность ч.1 ст.119 УК РФ, которая устанавливает уголовную ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы. В ходе изучения вопроса Суд установил, что Николай Васильевич проходил по делу об убийстве его дочери её же супругом в качестве потерпевшего. Ранее в отношении Александра (супруга дочери Николая) проводилась доследственная проверка по заявлению его супруги об угрозе убийством, но было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, т. к. в действиях Александра не обнаружили состава преступления. В ходе расследования уголовного дела об убийстве данное постановление было отменено, возбуждено уголовное дело по части первой статьи 119 УК Российской Федерации. Приговором Верховного Суда Чувашской Республики Александр признан виновным в убийстве жены, т.е. в преступлении, предусмотренном частью первой статьи 105 УК Российской Федерации, но оправдан по обвинению в преступлении, предусмотренном частью первой статьи 119 того же Кодекса, за отсутствием в его действиях состава преступления. Суд отметил, что потерпевшая была опрошена один раз и в ее объяснении отсутствует указание на обстоятельства, свидетельствующие о реальности словесных угроз со стороны мужа, о причинах опасаться их осуществления. Доводы Николая Васильевича о необоснованности оправдания отклонены судами вышестоящих инстанций. Николай Васильевич утверждает, что оспариваемая норма противоречит статьям 19–21, 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации в том, что для установления состава предусмотренного ею преступления во всех случаях требуются показания самого потерпевшего или непосредственных очевидцев происшествия, что не позволяет при невозможности получения показаний в силу объективных причин (включая смерть потерпевшего) оценить реальность и непосредственность угрозы. Это, считает заявитель, препятствует учету специфики семейного насилия и не дает привлечь к уголовной ответственности за угрозу убийством, когда отсутствие требуемых показаний обусловлено действиями виновного, приведшими к смерти потерпевшего. Известно, что ранее Николай Васильевич подавал жалобу в ЕСПЧ на отказ российских властей и правоохранительных органов своевременно реагировать на заявления женщины на факты домашней агрессии и угрозы убийства. Безутешный отец убитой дочери указывал на нарушение статей Конвенции о праве на жизнь, о запрещении пыток, о праве на эффективное средство правовой защиты и о запрете дискриминации. Шестого августа 2018 года Анна, опасаясь за свою жизнь, дважды позвонила в отделение полиции и сообщила об угрозах убийством. Немногим позже женщина написала заявление в полицию, где указала, что пара находится в процессе развода, а также указала и на факты попыток удушения. Но уже через десять дней было вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Звонки были и седьмого, и восьмого августа. Восьмого сентября Александр задушил Анну, а за пару дней до этого угнал её машину и втайне продал. В обращении к ЕСПЧ игнорирование заявлений о домашнем насилии назвали "общим паттерном безразличия и бездействия" властей. Несмотря на то, что Конституционный Суд отклонил рассмотрение жалобы, он, всё же, напомнил, что при отсутствии показаний потерпевшего (например, в связи с его гибелью) угроза убийством может быть подтверждена другими доказательствами: показаниями очевидцев, медицинских работников, сотрудников органов государственной власти, куда жертва обращалась за помощью и защитой, записями камер видеонаблюдения и т.п. Опираясь на эти доказательства, суд может оценить реальность и непосредственность высказанной угрозы. Также КС РФ отметил, что и сам факт причинения смерти или вреда здоровью, которые последовал за угрозой убийства, также является доказательством не только о намеренном устрашении, но и о реальности угрозы. В свою очередь, неправомерный отказ в возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного статьей 119 УК РФ, непринятие мер по уголовному преследованию виновного в уголовно наказуемой угрозе являются нарушением обязанностей по защите достоинства личности от угроз как формы психологического насилия, при котором потерпевший может испытывать страх, так и по предотвращению преступлений, сопряженных с такими угрозами. Если насилие со стороны виновного перерастает из психологического в физическое, а тем более влечет необратимые последствия для жизни или здоровья человека, халатное выполнение своих обязанностей уполномоченными должностными лицами, своевременно не пресекшими такое жестокое обращение, может квалифицироваться по части второй статьи 293 УК Российской Федерации, а при наличии к тому оснований – и как преступление против интересов правосудия.